***

За стеной опять плачет скрипка.
Плачет, стонет, тоскует, о чем-то просит. Терзает сердце болезненно прекрасной и столь же болезненно грустной мелодией.

Я вытираю нечаянные слезы и иду на кухню варить кофе.
Он подгорает и получается чуть горьковатым, но сейчас это даже по теме.

Все верно. На душе горько. А кофе по душе.

Стою у подоконника, бездумно поглаживаю свою серую, желтоглазую кошку, смотрю в окно.

У меня шестой этаж, сейчас поздняя ночь и пустой двор освещает единственный неразбитый фонарь, но я знаю, что многие в нашем подъезде не спят этой ночью.

Потому что этой ночью играет скрипка. Снова.
Снова и снова затягивает одну и ту же мелодию чужой тоски. Чужой печали. Чужого одиночества. Чужой мольбы о помощи. Мольбы о взаимности. О понимании.

Так и не услышанной, так и не понятой.

А утром я допью холодный горький ночной кофе, покормлю кошку, оденусь и пойду на работу. Закрывая свою дверь и поворачивая в замке ключ, буду привычно разглядывать соседскую дверь.

Там ничего не изменится. Ее дверь все так же опечатана милицией. Та девушка не живет тут уже почти два месяца.

На лестнице как всегда проходя мимо третьего этажа, встречусь с Мариной Сергеевной.

Поздороваюсь и молчаливым кивком отвечу на ее вопрос «Ты сегодня тоже слышала, деточка?»

Конечно, слышала. Слышала и боялась, что я такая одна. Что эта тоскливая мелодия плод моего воображения. Пустота.

Каждый раз один и тот же страх.

Услышу вопрос, кивну и пойду вниз. Выйду из подъезда и, вдыхая утренний воздух, пойду по аллее к автобусной остановке.

Не выдержу и обернусь.

Посмотрю на эти обломки под окнами. На эту скрипку.

Ту самую скрипку, которая вот уже два месяца мучает нас по ночам музыкой. Ту самую скрипку, чей плач я слышу за стеной.

Она разбилась вместе со своей хозяйкой. С хозяйкой, которая почему-то решила, что должна уйти вместе с ней. Только вот девушку потом увезли, а скрипка, разбитая, изломанная, осталась.

А со скрипкой осталась душа. Такая же разбитая, такая же изломанная. И тоже так и не услышанная.

На сердце уже привычно горько. И кофе горький. Все верно.